Мой брат Тувыкин Юрий Иванович – родился в 1936 году. В сорок первом, когда началась война, отца, забрали на фронт, и оттуда он не вернулся. Мама вырастила его одна, тяжело было. В стране был голод, и жили все под лозунгом: «Всё для фронта, всё для Победы!» Хлеба не хватало, по всей стране были введены хлебные карточки. Работающим – 250 г., всем остальным 125 гр. хлеба. Это привело к резкому скачку смертности от голода за 1941 год!
Я помню, мама мне рассказывала, как однажды, где-то на вокзале, они зашли погреться в какую-то столовую. Там сидели за столом мужчины в военной форме и пили водку. Наверно, ехали на фронт с госпиталя. У одного из них упал кусочек хлеба на пол, и Юра тихо спросил маму: «Мамочка, можно я подниму колочку?» (он плохо выговаривал букву «р»). Мама заплакала и ушла с ним опять на вокзал. После войны и разрухи наша страна ещё долго восстанавливалась, карточки отменили в декабре 1947 года.
Когда моего брата забирали в армию, мне было всего девять месяцев. Он сфотографировал меня на память и попросил маму: «Мам! Людке волосы не обстригайте, пусть растут косы». Юра попал на службу в Морфлот на Дальний Восток и прослужил там пять лет. Тогда такой был срок службы в Морфлоте. Со службы от него шли письма и фотографии, и мы с мамой часто их разглядывали. Помнится, мне было шесть лет, на дворе стояла осень. Мама на работе мыла посуду, а я ждала её, чтобы идти домой.
И вот, мама мыла посуду, посмотрела в окно и вдруг на миг застыла, а тарелка, которую мыла, вырвалась из рук и упала в таз. Ничего не понимая, я увидела, как мама бегом помчалась на улицу, дорогу, которая проходила мимо окон. Я бежала сзади, кричала и плакала, чтобы мама меня подождала, но мама не обращала на меня никакого внимания. По дороге навстречу маме спешил молодой, красивый, незнакомый парень в морской форме, в бескозырке и с чемоданом в руке.
Когда они поравнялись, он приподнял маму и начал кружить. Наконец-то дошла очередь и до меня: «А это кто тут такой спрятался за мамкин подол?» – спросил он. «Людка, это ты? Ну, ты вымахала, косы-то у тебя какие, ниже пояса!» Так я познакомилась со своим братом. Друзей у Юры было много, поскольку он был весёлый и общительный. Домой приходил поздно. А так как квартира у нас была очень маленькая: комната и кухня, то мама стелила ему постель на полу.
Я же заранее занимала там себе место, и никакие мамины уговоры не помогали вернуть меня в мою постель. Я упорно ждала, когда Юра вернётся домой. Вот так и спали всю ночь в обнимку: старший брат и младшая сестра. Юра умел играть на гитаре, аккордеоне, баяне, мандолине. Учили его этому профессионалы, которые работали в Северо-Енисейском доме культуры. Он часто ездил к ним и оставался там с ночёвкой, чтоб изучить какой-нибудь новый шедевр.
На баяне и аккордеоне играл: «Прощание славянки», «Брызги шампанского», «Севастопольский вальс», многие современные песни из кинофильмов, наверно, поэтому всегда был душой любой компании. С нами брат прожил недолго, уехал работать в посёлок Новая Еруда. Там устроился механиком на дизельной электростанции, а вечером работал киномехаником в сельском клубе. Вскоре Юра женился на Алле: голубоглазой, черноволосой, красивой и статной девушке, и у них была весёлая свадьба.
Мы с мамой тоже ездили на эту свадьбу. Народу было много, я сидела на кровати, а туда приносили и складывали подарки молодожёнам. У меня была почётная миссия: открывать подарки и показывать гостям. И вот когда я открыла очередной подарок, восторгу моему не было конца! Там была детская деревянная качелька, а в ней сидела красивая кукла, на шее у неё, на красной ленте, висела пустышка! Я тогда подумала своим детским умом: «Ну, зачем таким взрослым людям детская игрушка»?
И всё ждала, когда же Юра обратит на меня внимание или пойдёт с гостями на улицу, чтоб попросить куклу вместе с качелями себе. Но время шло, а он всё сидел за столом, и ничего не менялось. Тогда я начала теребить маму и шептать ей на ухо свою просьбу, на что мама ответила: «Люда, так нельзя, это ведь не твой подарок!» Я готова была разреветься, и это увидела Алла. Она встала из-за стола и торжественно вручила мне желанный подарок. Вот так я приехала домой со свадебным подарком!
А через год у них родилась дочь, и её тоже назвали Люда. Юра к тому времени купил мотоцикл и приехал к нам сообщить эту радостную весть. Я тогда уже ходила в первый класс. Когда я появилась на пороге дома, он радостно мне сказал: «Ну, здравствуй, тётя Люда! У тебя теперь есть племянница и зовут так же, как тебя – Люда». Так, в семь лет я стала тётей! Мама души не чаяла в любимой внучке, и всё время и внимание посвящала ей.
А во мне играла глупая детская ревность, и я исподтишка щипала её и говорила маме: «Иди, звони Юре, пусть забирают свою Людку». Время шло, и мы взрослели. И опять я надоедала маме, но уже с другой просьбой: «Мама, позвони Юре, пусть Люду привезёт». И мама шла, звонила. Брат привозил Люду, и мы бегали с ней по посёлку – не разлей вода! Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я стала тётей второй раз. У брата родилась вторая дочь – Таня.
Хорошенькая, маленькая, с голубыми глазками. Её к нам никогда на лето не привозили, это был мамин хвостик. От матери не отходила ни на шаг. Брат мой был заядлым рыболовом, в холодильнике всегда был малосольный хариус. Он складывал его аккуратно в ведро рядами, спинкой вверх. Вкус засоленной рыбы был необычно вкусный! Юра вообще всё всегда делал аккуратно. В гараже у него были стеллажи, и каждый инструмент имел своё место.
Не у каждой хозяйки в доме бывает такая чистота и порядок, какой был у него. Я очень уважала и любила своего брата, мне кажется, что я его любила даже чуть больше, чем маму. Его слово для меня был закон. Помнится, один случай. Приехал он к нам, и я решила пожаловаться ему на маму. Я уже окончила школу и устроилась работать в бухгалтерию кассиром, мне было семнадцать. Стояло лето, и местная молодёжь по вечерам собиралась у сельского клуба на вечерние посиделки.
Так вот, мама велела мне, чтобы в десять я уже стояла на крыльце. Мне, конечно, это не понравилось, ну как же так? Школу я закончила, работаю. Да там девчонки стоят младше меня на два-три года, их же никто не гонит домой! Когда стала жаловаться брату, Юра ответил: «Рот закрой! Перед Армией мне было восемнадцать лет. И когда мама звала домой, я шёл и не огрызался. Так, я пацан был, а ты девчонка!» И потом, когда мама кричала:« Лю…», на окончание «… да», я уже стояла на крыльце, как оловянный солдатик!
Сейчас, спустя много лет, я благодарна за воспитание своей маме и брату. Родителей всё-таки слушать надо, они прожили жизнь, у них больше опыта, да и своему дитю плохого не пожелают. Прожил Юра очень мало, в сорок два года он умер от инфаркта. От него остались две дочки: Людмила и Татьяна – две родные кровиночки, две частицы от моего любимого брата. Я их очень люблю и стараюсь не терять связь с ними. Кроме них, по маминой линии у меня больше никого не осталось…
Для написания отзыва автору, в Студии есть кликабельная ссылка: sozdom@bk.ru
Напоминание читателю рубрики: появляющиеся мысли, чувства, можно описать словами в разделе: «Комментарии», а размещается блок сразу после окончания каждого поста.
Пожалуйста, в окончании поста стоит рамка с ярлыками сайтов социальных сетей – поделитесь с друзьями, знакомыми собственных страниц, нажатием необходимой клетки.
Спасибо!
В Студии есть видеозапись, для внимательных пользователей блога:
